Партизан

Генькин Абрам Лейзерович

1905
-
1984
Награды

Ордена: "КРАСНОГО ЗНАМЕНИ", "ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ" 2 СТЕПЕНИ, "КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ".

Медали: "ПАРТИЗАНУ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ" 2 СТЕПЕНИ и другие.

Представлялся к наградам: орден "ЛЕНИНА", медаль "ПАРТИЗАНУ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ" 1 СТЕПЕНИ.

Звания

Младший политрук (запаса).

Старший политрук.

Капитан.

Должности

Политрук роты, секретарь партийного бюро 241 отдельного противотанкового дивизиона, Западного Особого Военного округа (1939).

Подрывник 2 отдельного Хотимского партизанского отряда, Партизанской бригады "ВПЕРЁД",  Юго - Восточной зоны, Штаба партизанского движения Белорусской ССР (1941).

Старший диверсант и политрук роты, 2 отдельного Хотимского партизанского отряда, Партизанской бригады "ВПЕРЁД",  Юго - Восточной зоны, Штаба партизанского движения Белорусской ССР.

Командир диверсионной группы 2 отдельного Хотимского партизанского отряда, Партизанской бригады "ВПЕРЁД",  Юго - Восточной зоны, Штаба партизанского движения Белорусской ССР.

Политрук роты партизанской бригады "ВПЕРЁД", Юго - Восточной зоны, Штаба партизанского движения Белорусской ССР.

Секретарь подпольного Хотимского райкома КП(б), Могилёвской области, Белорусской ССР. (04.1943).

 

 

Биография

                    Партизан ГЕНЬКИН АБРАМ ЛЕЙЗЕРОВИЧ, 12.06.1905 года рождения, место рождения: Российская Империя, Могилёвская Губерния, Хотимский уезд, местечко Хотимск (по административному делению ССР: Белорусская ССР, Могилёвская область, Хотимский район, местечко Хотимск), еврей. Участник советско - финской войны 1939 - 1940 гг.  После окончания курсов диверсантов, в г. Гомеле, 1.01.1941 года, был направлен, с группой ЦК КП(б) Белоруссии, в тыл противника. По распоряжению секретаря Могилёвского обкома КП(б) Белоруссии тов. Макарова, в августе, был направлен с его группой, во 2  отдельный Хотимский партизанский отряд, с заданием по организации партизанского движения и проведения диверсионной работы, в тылу противника. Воевал в должности: Командира диверсионной группы 2 отдельного Хотимского партизанского отряда, Партизанской бригады "ВПЕРЁД", Юго - Восточной зоны,  Штаба партизанского движения Белорусской ССР. Ранения: нет. Боевые награды: 1. Ордена: "КРАСНОГО ЗНАМЕНИ", "ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ" 2 СТЕПЕНИ, "КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ" (Из НАГРАДНОГО ЛИСТА:

                     "Тов. ГЕНЬКИН, оставлен в тылу по заданию ЦК ВКП(б) Белорусской ССР. Будучи подрывником отряда, с группой бойцов, с 7 октября 1941 года по 28 октября 1942 года, спустил, под откос, на ж.д. ОРША - УНЕЧА, 11 вражеских эшелонов с живой силой, техникой и боеприпасами.

                      В результате крушений уничтожено: 11 паровозов, 159 вагонов и 27 повреждено. Убито и ранено 1235 немецких солдат и офицеров и 70 лошадей. Дорога, в общей сложности, не работала 19 суток.

                       23 октября 1941 года, участвовал в подрыве деревянного моста через реку БЕСЕЛЬ, местечка ХОТИМСК, длиной 101 метр.

                       В течение лета 1943 года, руководил операциями и взорвал 1498 рельс. Участвовал в разгроме гарнизонов деревни БАТАЕВО, ХОТИМСКОГО РАЙОНА и деревни ЗАБОРЬЕ, КРАСНОГОРСКОГО РАЙОНА. Во всех боевых и диверсионных операциях проявил мужество и отвагу.

                        Достоин Правительственной награды ордена "КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ". Начальник Белорусского штаба партизанского движения П.КАЛИНИН. 4 марта 1944 года.

; 2. Медали: "ПАРТИЗАНУ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ" 2 СТЕПЕНИ с ЭЛЕКТРОННЫЙ  ДОКУМЕНТОВ «ПОДВИГ НАРОДА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ 1941-1945 ГГ.» .  http://podvignaroda.ru/?#tab=navHome. Вернулся С Великой Отечественной войны. Послевоенная трудовая деятельность: Заведующий военным отделом Могилевского горкома КП(б) Белорусской ССР и на других партийных, хозяйственных работах. Умер 29.04.1984 года. Вечная Слава и Память!

                          Убедительно прошу, всех располагающих информацией о партизане - командире диверсионной группы 2 Хотимского (партизанского) отряда ГЕНЬКИНЕ АБРАМЕ ЛЕЙЗЕРОВИЧЕ, имеющих его фото и фото его семьи, сообщить на адрес электронной почты: genn53@list.ru

Биография справка находится в стадии дополнения и редактирования.

Биографию-справку подготовил, сотрудник портала www.jewmil.com
Геннадий Чернаков.

Приложения:

1. НАГРАДНЫЕ ЛИСТЫ на боевые награды с ЭЛЕКТРОННЫЙ БАНК ДОКУМЕНТОВ «ПОДВИГ НАРОДА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1941-1945 ГГ.» с "Партизаны Беларуси" (  https://partizany.by/partisans/28292/          ).

2. 2 отдельный Хотимский (партизанский) отряд, Юго - Восточной зоны, Белорусской ССР (со списком партизан; https://partizany.by/group/816/   ).

3. "ПРОЕКТ ГОЛОСА ЕВРЕЙСКИХ МЕСТЕЧЕК. МОГИЛЕВСКАЯ ОБЛАСТЬ. Моё местечко. Хотимск:

- отрывки из воспоминаний Абрама Лейзеровича Генькина, в т.ч. 2 фотографии, авторское описание: "А.Л. Генькин.", "Партизаны Хотимского партизанского отряда №2, бригады "ВПЕРЁД". 7.12.1969 г." ( http://shtetle.com/shtetls_mog/hotimsk/genkin.html ); информация предоставлена поисковиком Мариной Высоцкой: Россия, Курская область, г. Курчатов.

- в т.ч. 3 фотографии, авторское описание: "Район еврейского гетто по ул КИМ."; "Место расстрела жителей Хотимска и окрестных деревень, в том числе евреев, возле дома, на ул. 2-ой Колхозной, в 1942 году."; "Место расстрела евреев Хотимска, 2 сентября 1942 года, рядом с льнозаводом. Памятник установлен родственниками погибших, в 1947 году."; (http://shtetle.com/shtetls_mog/hotimsk/hotimsk.html).

4. Фотография захоронения ГЕНЬКИНА  А.Л.: Республика Белурусь, Могилёвская область, г. Могилёв, еврейское кладбище  (с https://mitzvatemet.com/ru/burial10879). Информация предоставлена поисковиком Мариной Высоцкой: Россия, Курская область, г. Курчатов.

5. ЛИЧНАЯ СТРАНИЦА  на командира диверсионной группы ГЕНЬКИНА А.Л.:

- создана: биография - справка, приложение, оформление - сотрудник проекта www.jewmil.com  "ВОИНЫ - ЕВРЕИ" Геннадий Чернаков.

- первичная информация - руководитель проекта www.jewmil.com  "ВОИНЫ - ЕВРЕИ" Макс Персон; сотрудник проекта www.jewmil.com  "ВОИНЫ - ЕВРЕИ" Григорий Койфман (с https://partizany.by/partisans/28292/   );

 

ОТРЫВКИ ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ АБРАМА ЛЕЙЗЕРОВИЧА ГЕНЬКИНА.

Родился в 1905 году в местечке Хотимске Могилевской области в батрацкой семье. Трудовую деятельность я начал с 14 дет. До революции отец работал у помещика. После революции в 1918 году отец на помещичьей земле организовал сельхоз артель. До 1923 года я работал в артели с отцом. С 1923 года по 1927 год до ухода в ряды Красной Армии был избран и работал председателем этой же артели.

После демобилизации из Красной Армии в 1929 году работал председателем райсовета Осоавиахима до ликвидации Хотимского района 1931 г. Как коммунист, с 1927 года принимал активное участие в коллективизации и ликвидации кулачества по Хотимскому району.

В 1931 году был избран секретарем Хотимского сельпарткома. В 1932 году меня перевели в Кричевский район Могилевской области председателем райсовета Осоавиахима.

В 1933 году ЦК партии вынесло решение об укреплении сельского хозяйства кадрами и меня послали в счет 25-тысячников секретарем партийной ячейки и председателем Костюковичского сельского совета Кричевского района.

В 1935 г. вновь был организован Хотимский район. Центральный Совет Осоавиахима БССР отозвал свои бывшие кадры. Я был переведен на работу председателем райсовета Осоавиахима в Хотимский район. В 1936 г. был направлен на учебу в Московскую высшую школу Центрального Совета Осоавиахима СССР. После окончания школы, был направлен в Могилевский областной Совет Осоавиахима на должность начальника противовоздушной обороны области.

В 1939 г. был мобилизован в Красную Армию, как политсостав. Служил в 20-й мотобригаде и в 241 отдельном противотанковом артиллерийском дивизионе

Занимал должность политрука роты, секретаря бюро отдельной воинской части.

Участвовал в освобождении Западной Белоруссии и в финской кампания. В марте 1941 г. был демобилизован с рядов Красной Армии и работая начальником отдела военного обучения Могилевского областного совета Осоавиахима.

   

Война меня застала в г. Кричеве. 21-22 июня 1941 г. в Кричевском районе проводилось обучение населения по борьбе с воздушным десантом. В учениях принимали участие партийные, советские и общественные организации. Услыхав сообщение по радио о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз, я связался по телефону с обкомом партии, который дал указание учение закончить и совместно с райкомом партии провести митинг, мобилизовав советских людей на борьбу с врагом и всем командировочным вернуться в Могилев.

По распоряжению Могилевского горкома партии все вооружение и боеприпасы, находящиеся в распоряжении Могилевского областного и городского Совета Осоавиахима передать организованным истребительным отрядам при объектах города. Мы были мобилизованы горвоенкоматом. Меня направили во вновь сформированную дивизию, на должность комиссара отдельного противотанкового дивизиона, как имевшего звание ст.политрука. Наша дивизия по пути продвижения пополнялась людским составом до города Новозыбкова, где остановились недалеко от города в лесу для получения обмундирования, вооружения и боеприпасов.

В новозыбковский лес прибыли представители ЦК КПВ и военного Совета, которые подбирали коммунистов из Белоруссии для отправки на курсы диверсантов-подрывников в Чонки Гомельской области.

С минированием я был знаком, так как я учился полтора года в Высшей школе Осоавиахима СССР. Командование курсов, узнав, что я знаю подрывное дело, дало мне группу для подготовки. После окончания курсов меня оставили обучать людей подрывному делу. Я решил остаться в тылу врага, где я могу больше принести пользы Родине.

Подобрав группу диверсантов, я обратился в ЦК, которое в то время находилось в Гомеле, для отправки меня с группой в тыл врага на территорию Хотимского и Костюковичского районов… ЦК утвердил нашу группу и меня – её командиром.

…Мы решили отправиться в Хотимск, так как там организован партизанский отряд… Когда я вышел с райкома меня окружили жители Хотимска и спросили: «Что делать?». Я им сказал, как немцы расправляются с населением, особенно с евреями. Советовал, где можно достать паспорт. Людям, которые не могут держать оружие в руках, советовал эвакуироваться через Сураж или Клетню. Военнообязанным, говорил, чтобы шли в партизаны или в ближайшие военкоматы...

Перед уходом в лес я зашел к отцу. Занес ему хлеб, немного муки и кое-что из продуктов. Спросил, почему он не уехал с моей семьей. Ему я ничего не сказал, но я ведь знал, что его ждет, как еврея и отца партизана. Он мне ответил, что моя жена его очень звала.

– Но посмотри на меня, мне уже 73 года, почти слепой куда я поеду, Я хочу умереть там где похоронена твоя мать и трое твоих сестер.

Я с ним простился, чувствуя, что вижу в последний раз и сказал:

– Чтобы не случилось, крепись, не поддавайся ни на какие провокации, враг хитер и способен на всякие подлости.

Мне было очень тяжело смотреть на отца, у которого текли слезы, и я как можно скорее ушел.

15-го августа 1941 года немцы оккупировали Хотимск и ночью подожгли центр местечка. Мы находились приблизительно в 15 километрах от Хотимска, но зарево пожара мы хорошо видели, а также слышали непрекращающуюся всю ночь стрельбу. В отряде поднялась паника, люди не знали что делать. Я обратился к партизанам, что паника на руку врагу. Мы оставлены в тылу врага, чтобы сражаться с ним, но не паниковать перед ним. Внешне как будто люди успокоились, но это было не так. Наш лагерь был в трех километрах от шляха по направлению Сураж и Клетня. В этом направлении всю ночь был слышен гул моторов, как видно было большое передвижение вражеского войска, которое действовало на психику людей. Никто не спал, говорили шепотом, даже утром не зажгли костра.

Я со своей группой, перекусив, решил минировать дорогу. Забрав заряды, мы ушли, по направлению деревни Осинки Суражского района, рассчитывая на то, что дорога проходит вблизи леса. Приблизились к опушке леса и стали наблюдать за движением. Дождавшись когда машины, мотоциклы и пешие продвинулись вперед на расстоянии от нас. Я и Хайновский взяли заряды и заминировали дорогу в двух местах на расстоянии между ними приблизительно около 200 метров.

Возвратившись к ребятам, мы все залегли на опушке леса и начали обсуждать ночную панику, а Ребека предсказал: «Вот увидите, что мы вернемся в лагерь, а людей там не будет», а Коноплев сказал «Хотя б они нам продукты и тулупы оставили». В это время услышали гул моторов и увидели движущуюся колонну танков. На первой мине головной танк взорвался, а мы углубились в лес. Немцы открыли по лесу беспорядочную стрельбу. Когда мы отходили, услыхали второй взрыв. Когда затих гул моторов, мы вернулись на место диверсии узнать результат. Подошли поближе к дороге и увидели разбитый танк, а возле второго взрыва увидели яму и невдалеке валялись куски сапога и кусок обмундирования. Наверное, немец шел проверять дорогу и взорвался на мине.

Установив результат диверсии, мы вернулись в лагерь. Я спросил у Шилипенки, где люди, почему тихо в лагере. Он мне ответил, что товарищи, которые ходили в разведку в Хотимск рассказали, что есть приказ немецкой комендатуры всем явиться на регистрацию, а кто не явится и прячется в лесах, те будут расстреляны, как партизаны.

Ребята струсили и разошлись, а мы вот семь человек остались. Некоторые из ушедших пошли на работу к немцам. Шагов, коммунист, советский судья Хотимска дезертировавший из лагеря стал при немцах судьей. Жена у него была еврейка, Гуревич Рива и двухлетняя дочь, кажется Леночка. Когда вели евреев на расстрел, он через полицейского отправил их в колонну обреченных. Когда колонна евреев на казнь по колхозной улице мимо дома, где жил Шагов с семьей, русские соседи, не могли этого перенести и силой забрали дочь Шагова. Они занесли ее отцу, сказав, пусть останется в живых это безвинное дитя – мы тебе поможем ее растить. Когда женщины ушли, этот подонок, изверг, который предал свою Родину, велел полицейскому занести ребенка на казнь, который еще успел бросить живьём эту крошку в ров, где лежали расстрелянные евреи. Когда полицейский нес ребенка по улице к месту казни, ребенок кричал, звал на помощь свою мать, которая уже не могла услышать плачь своей дочери. Женщины стояли, плакали и проклинали отца-зверя…

Нами проводились диверсии на железной дороге.

Совместно с отрядом Медведева 22 октября 1941 г. была проведена боевая операция в Хотимске.

План проведения операции следующий: 22 октября 1941 года отряды встречаются в лесу около дер. Горня во второй половине дня, каждый возглавляющий получает свою группу людей и двигается в направлении Хотимска. Начало операция в 22 часа вечера.

Хотимск был распределен на четыре объекта:

I объект – почта, телеграф, телефонная связь, мост через Беседь, больница, квартира Кокашинского. Возглавлял Генькин, связной Шавелько и 15 партизан отряда Медведева.

II объект – комендатура, горуправа , квартира коменданта Кулешова.

Возглавлял Левертов, Беляуш и 20 человек отряда Медведева.

III объект – стан полиции. Возглавлял Цыганков и 15 человек–«медведевцев».

IVобъект – маслосырзавод. Возглавлял Гончаренко и 10 человек– «медведевцев».

В назначенное время и место мы встретились с отрядом Медведева и двинулись в направлении Хотимска. Когда мы дошли до сосонника между деревнями Беседовичи и Узлоги, начало темнеть. Сделали остановку. Медведев объявил, что штаб и партизаны не участвующие в операции остаются при входе в Хотимск на улице Колхозной, транспорт идет с группой. По окончании операции, все возвращаются в сосонник. Медведев с группой партизан будет находиться в центре местечка, по всем вопросам присылать к нему связных. Как стало темно, двинулись на Хотимск, и каждая группа направилась к своим объектам.

Маслозавод охранял сторож. Группа партизан баз всякого сопротивления сторожа забрали несколько ящиков масла, бидоны сливок, разломали оборудование и сказали сторожу: «Передайте коменданту и начальнику полиции, что мы частенько будем навещать Хотимск и уничтожать немецких прислужников». Нагрузили подводу и отправились на место сбора.

Полицейский стан находился в здании бывшей милиции. Часть группы окружила здание, а вторая часть людей ворвалась в здание, где оказался один дежурный полицейский Башлыков, который до войны работал почтальоном… Забрали все документы, полицейского и отправились на место сбора.

В одном здании находились комендатура и управа. Зная, что старшим писарем в комендатуре является Сморчков Иван Игнатьевич, который жил рядом с комендатурой, Левертов зашел к Сморчкову на квартиру, велел открыть комендатуру. Сморчков открыл комендатуру, указал, где что лежит, помогал упаковать книги, документы, пишущую машинку, полушубки, овчины и другое имущество. Столы и шкафы разломали. Часть партизан уехала на место сбора, а Левертов с несколькими партизанами направились на квартиру к коменданту Кулешову. Коменданта Кулешова дома не застали, а жену охранял часовой полицейский, которого они забрали и расстреляли.

Я со своей группой направился к почте, телеграфу и к телефонной станции. Они все находились в одном здании. Разломали дверь. Уничтожили всю аппаратуру и оборудование, документов нигде не обнаружили. 10 партизан во главе со связным Шавелько Евтихом направлены были мною для подготовки поджога моста. Я и пять партизан направились в школу, где проживал начальник полиции Кокашинский. Школа оказалась на замке.

После осмотра помещения мы отправились к мосту. Мы еще успели помочь товарищам сорвать с крыш сараев солому и складывать ее под мост. Часть партизан направил в больницу, где они забрали немного медикаментов и перевязочного материала. Мы подожгли мост, когда разгорелось пламя, люди, выбежали с ведрами и кричали: «Тушить». Фактически они не знали, в чем дело. Я выстрелил вверх и крикнул:

– Кому жить надоело, подходите!

Люди покидали ведра и удрали. Позже я узнал, что некоторые меня узнали по голосу, потому что на этой улице я родился и половину своей жизни там прожил.

Собравшись вместе, мы ушли на место сбора. Вооружены мы были винтовками, а «медведевцы» были вооружены автоматами и ручными пулеметами.

Собравшись, каждый доложил о выполнении задания, и направились в Варваровский лес. Медведев допросил полицейского Башлыкова и приказал расстрелять.

В Варваровском лесу разложили костры, пересмотрели весь забранный архив и документы. Почти все сожгли, только оставили списка коммунистов, комсомольцев, бывших коммунистов, списки евреев оставшихся в Хотимске. Захватили список полицейских.

Закончив все связанное с этой операцией, которая длилась около двух–трех часов на территории Хотимска, тов. Медведев подвел результат нападения на Хотимск и сказал, что хотя операция проведена без единого выстрела (в то время в Хотимске не было немцев, а полицейские по ночам скрывались) и как будто мы ничего такого большого не сделали, но это только начало. Он сказал: «Поверьте, что будут говорить, как смело партизаны действовали и как много их было. А это – сила, и для вашей горсточки людей имеет большое значение. Люди будут с опаской идти на работу к немцам, а население будет знать, что у него есть защита, будут помогать партизанам и уверенно ждать освобождения нашей земли от врага, в то время как на фронте наши войска отсутствуют»…

Во время операции отца я не мог видеть, потому что не мог оставить людей, которые были незнакомы с расположением объектов, а после проведенной операции мы должны были вернуться все вместе на место сбора. Но над моим отцом вскорости палачи отыгрались».

Однажды, во время фашистской блокады партизан, в руки врага попали паспорт и военный билет Абрама.

«На совещании старост, немец Ротт, который до войны работал шофером райкома партии, объявил, что за пойманных партизан живых или мертвых будет награждать деньгами и продуктами, а вот за этого бандита, показав мою фотокарточку размноженную с паспорта, будет особая награда. Многие сказали, что мы его знаем и без фотокарточки. В комендатуру вызвали моего отца и спросили, знает ли он, где его младший сын Абрам. Он ответил, что не знает. Тогда Ротт ему сказал, что я бандит, нахожусь в лесу и недалек тот час, когда мой труп привезут к нему домой…

Когда евреев забрали в гетто, моего отца Лейзера Ароновича Генькина вызвали в немецкую комендатуру и предложили написать на еврейском языке письмо, чтобы сын его Генькин Абрам Лейзерович прибыл с партизанами в Хотимск и что они гарантируют всем жизнь. Мой отец молчал, его начали избивать. Здесь Кокашинский заступился и сказал: «Дайте ему срок, пусть он подумает». Отца отпустили под залог Кокашинского.

В это время они объявили в гетто, что всех евреев отпустят домой, если старый Генькин напишет письмо своему сыну партизану Абраму, чтобы он с партизанами пришел в Хотимск и когда они придут всех евреев жизнь будет в безопасности.

После комендатуры мой отец находился дома. Евреи гетто послали к отцу самых старых евреев, чтобы они воздействовали на отца. Мой отец отказался писать письмо:

«Пусть меня убьют, я прожил 73 года, а моему сыну 35, пусть воюет, а это письмо нам никому ничего не поможет, оно увеличит число погибших».

В гетто евреи молитвенно проклинали моего отца. Сразу после ухода евреев к моему отцу в дом пришли немец, палач и полицейский Володенко. Дали ему бумагу и сказали: «Пиши!» Он отказался, стоящий позади него палач, ударил по голове. Отец упал. Его добили, вытащили на огород и закопали.

Когда освободили Хотимск, я попросил начальника районного МВД т. Цветкова разрешить мне встречу с Кокашинским, который был арестован, как комендант города. Он рассказал мне об отце. Я больше не мог никого видеть и ничего слушать. Мне необходимо было побыть одному. Очень тяжело было на душе. Я шел вдоль улицы. Не помню, как я очутился на месте, где когда-то стоял наш дом. Присел возле реки Беседи. Сколько я там просидел не помню, но почувствовал, что кто-то возле меня стоит. Поднял голову и я узнал товарища моего отца Дядичкина Нестера. Он помог мне подняться, ничего не говоря, повел меня к себе домой. Накормил, а потом сказал:

– Слушай меня и запомни, твой отец был настоящим человеком. После того как ты сжег мост, я разговаривал с твоим отцом. Он мне сказал, что судьба евреев, решена. Фашисты нас уничтожат. Говорили, что над ним издевались, но ничего от него не добились. Стойкий был старик. А сколько раз он тебя хоронил и оплакивал! Он хотел умереть с уверенностью, что ты жив.

В своих воспоминаниях Абрам Лейзерович Генькин описывает военные операции и быт партизан, своих боевых товарищей, среди которых были и евреи: Левертов, Глазшнейдер, Кацман.

 

В Костюковичской комендатуре работал переводчиком Фалович Григорий Семенович, по национальности еврей. Он держал связь с нашими партизанами с тов. Сыромолотовым. Он предавал нам очень ценные сведения о движении поездов, готовил взрыв комбината, электростанции и другие мероприятия. Когда он почувствовал, что за ним следят, он ушел к нам в партизаны.

Группа партизан, в т.ч. и Фалович направились на аэродром в Мамаевке для принятия груза с большой земли. В это время налетели немецкие стервятники и начали бомбить наш аэродром. Осколок бомбы убил Фалевича. Это было 25 марта 1943 года.

За время нахождения в тылу врага с июля 1941 года по ноябрь 1943 года мною спущено под откос 18 вражеских эшелонов, не читая минирования железнодорожного полотна, шоссейных мостов, грунтовых дорог и других объектов, а также организации и личного участия в разгроме немецко-полицейских гарнизонов и ряд боевых и продовольственных операций. На минах, заложенных мною на линии ж/д, взорвались и пошли под откос 18 паровозов, более 600 вагонов и платформ с боевой техникой, боеприпасами, продуктами, лошадьми, фашистскими солдатами и офицерами. Убито и ранено около 400 фашистских солдат и офицеров.

Война унесла очень много жизней, сколько невинных советских людей сложили свои головы, сколько пролито слез, а сколько сирот, которые не знают родительской ласки и в тихую, чтобы кто не видел и не слышал, оплакивают свою сиротскую жизнь. Если бы собрать все слезы в одно место образовалась бы река длиннее и полнее Днепра. Какое непоправимое горе приносят войны человечеству!

В конце апреля 1943 года меня утвердили секретарем подпольного Хотимского райкома партии. Я продолжал выполнять партийную работу секретаря парторганизации бригады.

Когда фронт стал подвигаться к г. Могилеву, меня отозвали, и я был направлен с передовыми частями Красной Армии в Могилев для организации с выделенной саперной группой разминирования города, проведения мобилизации военнообязанных в действующую армию и регистрации коммунистов. Все это было выполнено. Участвовал в разминировании зданий Могилева, в том числе, и самого большого в городе – Дома Советов.

До ухода на пенсию работал заведующим военным отделом могилевского горкома партии и на других партийных, хозяйственных работах.

Будучи на пенсии, как коммунист, принимаю активное участие в партийной и общественной жизни города.

Награжден четырнадцатью правительственными наградами.

 

                                    "МОЯ МАЛАЯ РОДИНА (ИСТОКИ СТАНОВЛЕНИЯ ЖИЗНИ)".  

    Отрывки из документальной повести Петра Михайловича Чубакова, 2006. Дом в Хотимске. Война.   Оккупация.

                        В Хотимске у нас был большой пятистенный деревянный дом с двором на центральной Ленинской улице (сейчас на этом месте другой дом под № 38). Рядом с нашим домом была базарная площадь с прилавками. Это была почти окраина Хотимска. В выходные и праздничные дни здесь были базары, которые посещали многие жители из ближних и дальних деревень. Здесь можно было купить многое, что выращивалось и производилось в округе, в том числе и теми, кто посещал базар. В такие дни в нашем доме бывали многие родственники, друзья и знакомые.

                        В новых условиях мы с сестрой продолжали учиться в Хотимской средней школе, отец работал кладовщиком в организациях сельпо, мать занималась домашним хозяйством. У нас был большой огород, корова красно-коричневой масти с красивыми рогами с именем Субота, были поросята и курочки. В общем, жили, как и многие другие рядом с нами; без такого хозяйства достатка в семье быть не могло.

                      Соседями нашими были многодетные семьи Янченко, Астраушко Ивана Михайловича и Ефросиньи Макеевны, семья Григория Яцко, семьи Донцовых, Карповских, Солдатенко, семья Лиморова Ивана Афанасьевича, несколько еврейских семей. Мать наша была крестной дочерей Ефросиньи Макеевны и Ивана Михайловича. Я и сестра дружили с их детьми в школьные годы. Крестница нашей матери, Мила Ивановна, живет в Ленинграде. Здесь же жил с семьей и умер их старший сын, Михаил Иванович, с ним мы дружили и встречались всю нашу жизнь. Вторая крестница, Нина Ивановна, жила с мужем Анатолием в своем доме на Ленинской ул., недалеко от бывшей родительской усадьбы. К сожалению, она безвременно ушла из жизни в 2004 году. Мы встречались с ней как родные, когда я посещал Хотимск. Все соседи жили дружно и об этом без удовлетворения нельзя вспоминать. Хорошие это были люди, кто-то из их потомков живет в Хотимске и сейчас.

                      Все было бы хорошо, но началась Великая Отечественная война. Об этом было объявлено 22 июня 1941 года, в 12 часов дня бывшим тогда Министром иностранных дел В.М. Молотовым. Это было воскресенье, стояла ясная солнечная погода. Мы слушали его выступление по радио – «черной тарелке», которая была установлена на тихой улочке (ныне улица Кирова) у книжного магазина («Книгарни»), против Свято-Троицкого храма. Тогда он, после вандализма, стал Домом культуры.

                      Уже 23 июня началась мобилизация всех военнообязанных мужчин 1905-1918 года рождения [2]. В стране было объявлено военное положение. Это было всеобщее горе. Люди далекие от политики тогда еще не понимали и не предполагали, какой жестокой и длительной будет эта война, сколько жертв и горя она принесет людям, в том числе и людям нашей многострадальной Белоруссии.

                       Еще не все жены успели получить письма с фронта, как началась оккупация фашистами многих территорий Прибалтики, Украины, Белоруссии. Уже в первых числах июля фашисты захватили Минск, Могилев и другие города Белоруссии.

                       Был оккупирован и наш Хотимск 15 августа 1941 года. Всех, кого мобилизовали 23 июня, видимо не успели обучить, экипировать и по-настоящему ввести в бой. Некоторые из них погибли, а большинство – попали к немцам в плен. Лагеря военнопленных находились в нескольких десятков километров от Хотимска на территории Могилёвской, Смоленской и Брянской областей. Это были лагеря под открытым небом, огороженные забором из колючей проволоки. Кто-то бежал из плена и вернулся домой, других из лагеря вызволяли жены за бутылку самогона или кусок сала, переодев вызволяемого в гражданскую одежду. Об этом мне поведали некоторые наши матери, с которыми посчастливилось общаться.

                         Оккупация Хотимска прошла сравнительно спокойно, он не пострадал, не было разрушений и пожаров. Однако все магазины, административные здания были разорены и разграблены не без участия местного населения. Люди брали все, что «плохо лежало», запасались поваренной солью. Кто-то из местных властей был эвакуирован, другие ушли в подполье, а затем в партизаны.

                         Во время оккупации органы власти Хотимска состояли из коменданта (бургомистра) оккупационных властей с охраной и полицейским аппаратом, включая полицейских из местного населения, из тех, кто когда-то был «обижен» Советской властью. Это была законодательная и карательная власть. Гражданская власть города была представлена также комендантом, а в окрестных деревнях – старостами. Это была исполнительная власть. Во время оккупации школа формально вроде работала, людям нужно было как-то жить, но далеко не все дети ее посещали. Жили скудно, кое-как сводили концы с концами. Кто-то имел незавидную работу, а в, основном, питались за счет работы на земле и подсобного хозяйства. О положении на фронтах никто ничего не знал, не было никакой информации. Однако уже к началу 1943 года, оккупационные власти заметно нервничали. Это было время их поражения под Москвой, и Сталинградом, а затем под Курском, Орлом и Белгородом. Их беспокоили партизаны на Смоленщине, Брянщине и Могилёвшине. После очередного столкновения с партизанами в старом парке Хотимска, появилось несколько десятков могил карателей, с белыми (с берестой) берёзовыми крестами на каждой могиле. Через это немецкое кладбище, в послевоенные годы, была проложена дорога на Костюковичи с третьим мостом в Хотимске через Беседь.

                          Время от времени, после карательных операций против партизан, отдельные группы немецких войск посещали Хотимск для кратковременного отдыха. Иногда марши фашистов по булыжной мостовой на Ленинской улице сопровождались громким ритмичным топотом их сапог. У немцев были жесткие кожаные сапоги с укороченными голенищами, с металлическими подковами на каблуках, с круглыми головками гвоздей на подмётке сапог. От них и был чеканный лязг, не ласкающий слух. В один из таких заездов в Хотимск, в начале лета 1943 года, немецкие солдаты расквартировались по частным домам; не обошли и нас. В нашем большом доме расположились на ночлег более десятка солдат, они заняли большую комнату-зал, я с сестрой и мамой остались в закутке у русской печи. Весь пол они заслали где-то добытой соломой и закрыли её плащ-палатками; это была их постель. На немчиках уже не было того лоска и выправки, которые мы наблюдали (правда, в кино) во время их победоносного шествия по Европе. В сенцах нашего дома был рукомойник с использованной водой в тазу под ним. Заметив воду, немчики поочерёдно хлопали ладонями рук по воде в тазу и умывали лицо. Видимо, они не встречались с такими удобствами и не знали, как пользоваться рукомойником. Солдаты заняли своё место, а один из них заглянул в наш уголок. Его поведение и вид не вызывали у нас никакого опасения. Он подсел к нам и угостил меня и сестру какими-то сладостями (ничего подобного мы тогда не имели), а мама наша угостила его молоком. Видимо солдату хотелось с кем-то поделиться своими мыслями, излить душу. Подбирая немецкие и русские слова, с жестами состоялся откровенный разговор. Солдат рассказывал о себе, он говорил, что война это плохо, отец его погиб на войне в Первую мировую; семья их была многодетной. Мать одна работала и когда поздно вечером она уставшая возвращалась с работы, успевала только сосчитать головы спящих восьмерых детей и убеждалась, что все они дома. Вот такой был немецкий оккупант на войне. Может быть только нам, простой русской семье и никому другому, он мог доверить такое. Кажется, уже тогда многие солдаты вермахта и не только они, начали понимать, в какую авантюру втянули их фашистские политики, вероломно напав на Советскую Россию. Начали понимать, что Россия не Европа, которую фашисты победоносно прошли и оккупировали за несколько недель, что наступил конец их победоносному шествию. Оккупационные власти стали, более подозрительными, усилились их карательные меры.

                            Несколько раньше, в начале сентября 1942 года, фашисты расстреляли всех жителей еврейской национальности Хотимска, включая женщин, детей и стариков.

                            Оккупация Хотимска немцами продолжалась более двух лет. Его освободили от фашистов 26 сентября 1943 года. И когда я пишу эти строки, прошло 60 лет со дня его освобождения. Это был первый районный центр Белоруссии, освобожденный от оккупантов. И сегодня, 26 сентября 2003 года эта дата празднично и торжественно отмечается в Хотимске. Об этом говорит даже центральное российское радио. Я слышу его у себя дома в Парголове. Очень жаль, что не могу быть в этот день там, в Хотимске, вместе с моими земляками. Этой дате посвящена моя статья в районной газете.

                              Хотимск освободили от оккупантов, а число проблем увеличилось. Оставляя город, фашисты сожгли около 80 процентов жилья и административных зданий. К счастью наш дом сохранился, хотя все строения вокруг него были сожжены, видимо его не подожгли или не смогли поджечь, так как соломенных крыш в наших строениях не было. В нашем уцелевшем большом доме на Ленинской улице, после освобождения Хотимска, разместилась милиция. Мы расположились в отгороженном досками уголке у русской печи. Несколько позже, милиция переселилась в быстро восстановленное прежнее кирпичное здание, где она ранее размещалась. В нем сейчас историко-краеведческий музей. В нашем доме остался паспортный стол до конца войны. Паспортистка жила и питалась вместе с нами. Это была невысокого роста молодая женщина, Шестакова Ася.

                               Война продолжалась, но постепенно восстанавливалась хозяйственная жизнь в городе после оккупации. Возобновилась работа РОНО, активизировалась работа школы с новыми учителями и директором. Многие подростки возобновили учебу, хотя далеко не все могли учиться, не было и средств, чтобы учить детей. Не было продуктов и одежды, питались тем, что выращивали на земле. Одевались просто, донашивали солдатскую одежду, переделывали то, что осталось от бабушек и дедушек. Каждый кто мог, любой ценой старался держать и сохранить корову-кормилицу, другой домашний скот и птицу. Была корова и у нас…

Из воспоминаний Петра Михайловича Чубакова

                              Я родился в деревне Малуновка (5 км. от Хотимска), там евреев не было, в 1939 г. наша семья переехала в Хотимск. Здесь было много евреев. Евреи были культурными людьми, среди них не было алкашей. Фамилий, я, к сожалению, не помню. Напротив нас жила семья вдовы Фэйны (Софья), я дружил с ее сыном Мишей. Вместе с ним мы лазили по садам, курили, как все пацаны. У него была сестра лет 16, красивая девушка, Ида. Вторая семья соседей – дядя Бэрки у него был сын Янка, 1927-1928 г.р. и дочь Нехама со своей маленькой дочкой. Я был здесь в оккупации. Помню, как погибли евреи Хотимска в 1942 г.

                               До 1942 г. евреи жили, как все остальные, но на одежде должны были носить позорные знаки – шестиконечные белые звезды впереди и сзади. Затем для еврейских семей сделали гетто. При впадении реки Ольшовки в Бесядь огородили несколько домов дощатым забором. Всех евреев загнали туда. В конце Набережной улицы жили полицаи. Если кто-то из евреев пытался уехать, уйти из города, полицаи их возвращали и отправляли в гетто. Знаю, что полицаи дежурили в леске около кирпичного завода – четверо мужчин с лошадью, наверное, такие же посты караулили на других дорогах из города. Они не давали евреям куда-то уйти. Это было в конце августа 1942 г.

                                Как жили в гетто, я не знаю. Слышал, что кого-то из жителей гетто гоняли на работы, кто-то из жителей города приносил им еду.

                                4 сентября всех евреев отправили ко рву. Говорили, что это евреев заставляли рыть себе могилу, говорили им, что надо, якобы, копать противотанковый ров. Говорили также, что этот ров был вырыт еще в начале войны при обороне города от немцев.

                                Гнали евреев пешком в сторону льнозавода завода по песчаной дороге. Рассказывали, что по дороге кто-то из евреев прятал по дороге ценности в песок.

                                Моего друга Мишу, его сестру Иду, Янку и их семьи также убили в этот день. Учителем русского языка в нашей школе был еврей Самуил Львович, он был непризывным, потому что одна нога у него была короче другой. Его жена тоже работала в школе. Их тоже убили.

                                  Мне сказали, что Фильченко Феоктиста Афанасьевна и ее дочь Сидорина Галина Павловна спасли еврейского мальчика, которого звали Наймарк Юра или, по отцу, Кенькин Юра, которые жили до войны на улице Колхозной (сейчас Брайцева). После войны он попал на флот и стал в Питере контр-адмиралом. Отец Юры – Кенькин, возможно и сейчас жив и живет в Питере. Сидорина ездила в Петербург в гости к Юре после войны.

                                  Слышал, что в расстрелах принимали местные полицаи под руководством немцев.

Других случаев спасения, я не знаю.

                                   Сам очевидцем расстрела, я, конечно, не был. В паспорте у меня была отмечена ст. 17, это значило, что я был в оккупации, и я во многие учебные заведения не мог поступить.

                                   Во время войны в городе было много оружия, гранат, тротила. Мы, пацаны, много находили и играли с оружием. Было много несчастных случаев. Во время войны школа работала.

                                    В 1946 г. уехал в Петербург, там учился, работаю и живу. Последние годы ежегодно приезжаю. Старых друзей очень мало. Но я скучаю по родине.  Я написал книгу о Хотимске. Там есть фотография нашего 7 класса. После войны в нашем 7 классе было только два еврея. Девушка Дун и еще кто-то.

                                     После войны евреев вернулись буквально семей пять: Тулик, Болотников, женщина Меретта (зав. книжным магазином), кто-то еще.

Памятник ставили, по-моему, евреи.

В 70-х гг. памятник уже был, его поставили где-то в 60-х. Надпись не изменилась»

 

 

 

 

Статьи

Видео

Забытый генерал Яков Крейзер
24.09.2019
Доктор Саша
24.09.2019
Наука побеждать Подвиг комбата
07.08.2019